Инсбрук

Европа прекрасна уже тем, что стоит лишь иметь машину, немного топлива в баке и горсть безумных идей — и ты завтракаешь во Франции, обедаешь в Италии, а ужинаешь в Австрии, глядя, как гаснет день за горами.

Вы удивитесь, но у меня была машина, бензин, а голова доверху наполнена кипящим супом из цыганских идей, которые пожирали сами себя. Я хотел ехать сразу в пять мест, оттого, сидя в зоне отдыха исполинской автомобильной заправки на выезде из Милана, я судорожно ходил между столов, испачканных майонезом, то и дело попинывая урну, полную бумажных стаканчиков от итальянского эспрессо, и судорожно размышлял, куда ехать дальше. Я даже пытался решить вопрос считалкой «Шишел-мышел, пёрнул — вышел», но, осознав, что теряю драгоценное время (через несколько дней нужно было возвращать машину чехам), я остановился, выдохнул, прикинул, что ехать всё равно через Альпы, и вколотил Инсбрук как свою следующую остановку.

Об этом городке я почти ничего не знал, кроме того, что он принимал зимние Олимпийские игры. Я завёл машину и выехал в Австрию, одним глазом выбирая отель, а вторым глядя на живописную дорогу, по красоте не уступающую Швейцарии. Пять часов пролетели незаметно, и за деньги, на которые я в Швейцарии позволил бы себе скромный угол, я прямо на ходу, взял в центре Инсбрука огромный панорамный номер с видом на кардиограмму гор, и, приехав в отель затемно, я, не разбирая вещи и разминая плоскую, как у польского дальнобойщика, задницу, уснул. Новый день прорезался сквозь щель тяжёлых штор довольно быстро. Я, почти не собираясь, выбежал в город, тряся бумажкой с написанным на ней планом. План был прост до смеха: могила Максимилиана Один, Золотой балкон, Старый город и на десерт олимпийский трамплин Бергизель, перестроенный заново по проекту великой Захи Хадид. Могила впечатлила сильно. Вообще сначала меня впечатлил этот небольшой и совершенно волшебный город, который элегантно взяли в кольцо горы, словно мальчика-скрипача со звенящими в кармане деньгами на обед окружает в подворотне бритое хулиганьё с рябыми лицами.

Я долго искал вход в дворцовую церковь, даже по ошибке зашёл не туда, попав на склад старинной утвари, но, всмотревшись в темноту, сориентировался и, бессовестно скрипнув тяжёлой дверью, зашёл в погребальный зал. Покойнички с утра лично у меня всегда были к удаче. Я ходил вокруг могилки, оказавшейся в итоге кенотафом, открыв рот. Всё было по-румынски роскошно! Резьба, камень, латунь, оградка, чёрные мужи, а вокруг двадцать восемь ростовых бронзовых фигур придворных, мудрецов и военачальников. Это надо видеть вживую. Я сделал пару кадров и в приподнятом настроении вышел во двор часовни. Там оказалось ещё круче: мудрые служители забили в землю весёлые могильные крестики и сделали вокруг смоделированного цветного кладбища зону отдыха с шезлонгами, на которых сидела парочка бледно-розовых туристок и, переглядываясь из-за могильных крестиков, бурно обсуждала торс словацкого рабочего.

Я, придерживаясь плана, побежал дальше! Балкон оказался совершенно неинтересным местом, Старый город по традиции превратили в сувенирную улицу с пивными и китайскими магнитиками, а вот на трамплин надо было ехать. Я пошатался по городу пару часов, поглазел на людей, съел на удивление приличный салат в туристической забегаловке, долго рассматривал витрину ломбарда, торгующего телефонами из двухтысячных и видеомагнитофонами, и, забрав машину, поехал смотреть трамплин, который оказался в черте города.

Трамплин был роскошен! Мало того, рядом была прекрасная смотровая, с которой я с удовольствием понаблюдал за тренировкой австрийских прыгунов с трамплина, но, увидев время, засобирался в путь. Тому была веская причина и моя давняя мечта — попасть в одно место в Альпах, в которое я тщетно пытался доехать четыре раза и в пятый, почти юбилейный раз, я верил, как в икону. И чем быстрее я бы выехал из Инсбрука, тем больше бы шансов у меня было!

Но о том, куда я спешил, предлагаю поговорить завтра.