Осака

Спросонья, подогнув мизинцы на ногах, уворачиваясь от кроватных ножек и тумбочек, я доплёлся до зашторенного окна и, расставив руки на ширину плеч, раздвинул шторы. Эталонное солнце, которому ничего не мешало, вспороло темноту и, залив теплом и светом комнату, почти мгновенно зарядило мой сонный мозг. Я открыл глаза, благодарно кивнул в сторону бога и, выпив витамины, начал собираться на тренировку.

В последнее время, каждый раз ангажируя номер в отеле, я слежу, чтобы в нём был спортивный зал, но зал этот — каждый божий раз — совершенно непредсказуемое место! В Братиславе меня обрадовали комнатой площадью двадцать квадратных метров без окна, с двумя ржавыми гантельками по пять килограммов, беговой дорожкой и липким резиновым шариком для пресса грязно-розового цвета. В Китае было раздолье — какие-то невероятные бассейны на крыше, лучшие в мире тренажёры и бесплатные тренеры. В Венеции я ходил в народный качалковый клубец, потому что в отелях почти нет ни для кого места, особенно для тренажёров. Вместо зала там обычно бар с коктейлями, а в Вене из трёх тренировок — две я провёл в отельном зале с новёхоньким «Техноджимом», а одну — в «Дас Джиме». В общем, соблюдать режим в путешествиях можно.

Но Япония — страна довольно спортивная, и залы были почти в каждом отеле. В Осаке, в милейшем отеле, в котором я проснулся, спортзал числился на четвёртом этаже. Туда-то я и направился. Меня встретил старый консьерж весом тридцать килограммов, медленно обвёл меня взглядом и молча выдал малярный скотч. Я знал, что делать, — начал заклеивать татуировки на руках. Затем он сунул мне двадцать ламинированных листов с правилами спортзала, продетые в железное кольцо, и заставил прочитать, ткнув кривым пальцем в пожелтевший ламинат. Я выяснил, что мне нельзя было разговаривать, пить из чужих стаканчиков и садиться на тренажёры, не подстелив полотенце. Ещё мне нужно было надеть именно те кроссовки, которые мне выдали, а не заниматься в своих, и вытирать спиртом силовые машины после каждого подхода. Для этого мне также была выдана тряпка, литр антисептика и фломастер.

Я подписал какой-то договор, меня сфотографировали и, перекрестив, запустили в зал. Я недоумённо смотрел на выданный инвентарь, на кроссовки сорок седьмого размера и на фломастер, область применения которого оставалась для меня загадкой. В зале было четыре человека, и всем было примерно по девяносто лет. То есть всем, кто там был, включая меня, было в общем лет четыреста с хвостиком. Я в восхищении приступил к тренировке. Тренажёры были замечательные — профессиональная американская линейка Лайф Фитнес, а фломастер, оказывается, был нужен, чтобы подписывать стаканчик с питьевой водой, который выдавался на руки в единственном экземпляре.

Это было потрясающе! Страна правил и дисциплины, законов и порядка удивляла каждый раз, когда я взаимодействовал с ней. Это было самое необычное посещение японского спортзала — кажется, впервые в моей жизни. После я пошёл гулять по Осаке, почти сразу наткнувшись на магазин велосипедов. Я с интересом зашёл внутрь — и обомлел. Выбор был колоссальный. Пинарелло, Бианчи, Фактор — мир скорости и карбона, цветных шлемов и узкой тугой формы. А в глубине зала был отдел со складными велосипедами, и внутри — мечта: на меня, растерянного и ошеломлённого, смотрел новёхонький Бромптон, который грезился мне в детских снах. Я давно хотел путешествовать с велосипедом, поэтому решение о покупке я принял за пять секунд, трясясь, и начав искать нужную сумму. Денег традиционно не хватало. В кошельке была разменянная тысяча евро, а нужно было почти три. В подарок дарили чемодан для перевозок. Я плюнул с досады, посмотрел продавцу в глазные щелки и поклялся жизнями всех несуществующих родственников, что вернусь, а потом целый день бродил по городу и ни о чём другом не мог думать.

Я заглянул в свой любимый Тревеллерс Фактори, прикупив несколько блокнотиков, посмотрел Императорский дворец (который не особо зашёл), съел омлетик окономияки, килограмм свежего жирного тунца, разменял деньги и побежал в веломагазин, предвкушая покупку. Тряся пачкой йен, я нашёл того самого продавца, попросил его оформить покупку и принялся изучать велоаксессуары, набрав за час еще на пятьдесят тысяч йен. Потом ещё полчаса мне настраивали и подтягивали велосипед. Потом я положил на столик деньги, сел на велик прямо у кассы, и пока продавец искал на складе противоугонный замок, решил прокатиться по магазину.

Я взвыл от боли, когда перескочил препятствие. Узенькое сиденье неестественно провалилось в ягодицы, начав медленно разрезать моё тело. Анус взмолил о пощаде, словно после беспрерывной пятичасовой съёмки в венгерском фильме. Мечта! Эталон городской Британии! Любимый экологический транспорт лондонского истеблишмента оказался таким жёстким, словно мне бы его сварили из арматуры, отлив сиденье из бетона. Я, потирая от боли задний проход, прислонил велик к кассе, забрал деньги и выскользнул из магазина, пока меня не побили. Позже я икал ещё сутки, но был рад тому, что спас свой анус и сохранил кровные.

Заснул я быстро, благодарно глядя на непотревоженный мечтой пухлый кошелёк, лежащий на прикроватной тумбочке, и совершенно не чувствуя резей в заднем проходе.