Помутнение в Париже

Я совершенно не знаю английский язык, хотя путешествую больше двадцати лет. Порой кажется, что проще было бы его выучить, но нет. Я всё откладываю и откладываю, общаясь с иностранцами, как пятилетний ребёнок, имеющий туманное представление о том, о чём он спрашивает и какие ответы на это получает. Но и в этом вопиющем недостатке я, оптимист до мозга костей, нашёл одну интересную особенность: не понимая, о чём говорят окружающие, я совершенно не отвлекаюсь на разговоры и лишний раз не прислушиваюсь к беседам. Плюс любые события дают щедрую пищу для фантазии, заставляя строить самые удивительные догадки.

И вот он Париж. Знакомый настолько, что по его улочкам я мог ходить на ощупь. Поэтому с утра, пока толпы туристов не парализовали город, я решил выделить часок-другой, чтобы быстренько походить по туристическим магазинам, купив необходимые вещи для норвежского горного трекинга, а потом предаться страстным прогулкам по улочкам любимого города. В итоге я потратил неимоверное количество времени на какие-то совершенно нелепые закупки для предстоящей поездки. Я обзавёлся красным свистком, деревянной кружкой, шерстяными трусами, которые неприятно покалывали в стратегических местах, а бейцы в них мгновенно становились сырыми. Я купил пенную сидушку, трекинговый рюкзак с двадцатью карманами и силиконовой соломинкой для питья, противомозольные носки, шапку от комаров, рыбацкий нож, противодождевую панамку, полартековскую куртку и шерстяные носки по колено, мгновенно в этом обмундировании став старше лет на тридцать. Не хватало только растянутого шерстяного свитера, бутылки виски и недельной небритости, чтобы начать писать мемуары и ворчать на сдутый навсегда хуй.

Туристическими магазинами дело не закончилось. В Париже был сезон распродаж, но я дал зарок даже не глядеть в сторону витрин бутиков. Час я терпеливо ходил любимыми маршрутами, ел яблоки и лосось, пил воду и сидел в тени деревьев Люксембургского сада, но, случайно прогуливаясь, увидел интересную футболку по скидке в Люлюлемон. Потом всё как в тумане. Я купил сорок килограммов одежды, докупив в Самсонайте самый большой чемодан. Я выбросил старые кроссовки Норт Фейс, которые купил в прошлом году в том же Париже, забив два огромных чемодана под завязку. Мне было чихать на архитектуру, на двери в парадных и писательство. Я ходил, как солевой нарколыга по магазинам, совершая десятки транзакций, отстаивая многометровые очереди в раздевалки, то и дело занося пакеты с вещами в отель.

Я не понимал, что делаю. Я купил ещё два ненужных рюкзака, сотое поло условно нужного оттенка, два «крутейших» спортивных костюма кофейного и небесного цвета, три килограмма косметики, ещё десяток спортивных поло и шорт для тренировок, десять кило какого-то туристического говна и ещё много какой «необходимой» одежды и обуви, только в отеле осознав, что я первостатейный мудак в квадрате, который потратил золотое время на какую-то условно «нужную» задачу, потеряв драгоценные минуты свидания с любимым городом. Шлимазл, хули.