Глава 5. Италия. Специя – ворота в Чинкве-Терре.

Когда я сидел в солнечном Сан-Ремо и планировал свой дальнейший маршрут, попивая кофе и разглядывая Гугл карты, идея поехать в Специю казалась мне великолепной. Но, уже подъезжая к городу, когда температура упала до 12 градусов, а серое небо, накрапывая мерзким холодным дождём, нависло над головой так низко, я засомневался в своей затее. Мне даже на секунду захотелось дотянуть до Болоньи, но голод и усталость отогнали эту затею прочь. И я повернул на придорожную заправку, купив в столовой кусок бледного мяса размера А4 и овощной гарнир, по вкусу и виду напоминающий деревянный конструктор, и, жуя, уткнулся в Букинг, пытаясь найти ночлег.

Приехав в Специю почти под вечер, я поставил машину на подземной парковке под площадью, которую венчала необычная модернистская церковь, напоминающая концертный зал. Номер в Редиссоне по соседству мне обошёлся в 150 евро и, ожидаемо, оказался бездушным сетевым комбинатом сна с освещением, как в больнице, и до боли знакомым, благодаря международным стандартам сети. Ведь он выглядел, как любой Редиссон Блю в любом городе мира, – стерильно, холодно, а оттого совершенно скучно, и никак не отражал место, в котором я находился. Поэтому я быстро разложил вещи и вышел в город.

Восточное оконечие итальянской Ривьеры, Специя, как и Сан-Ремо, городок музыкальный, но вместо фестиваля тут пекут необычную музыкальную пиццу из гороха. Ещё Специя — крупнейший порт-пристань для циклопических круизных лайнеров, выгуливающих по портовым городкам тысячи седых европейских туристов с хрустящими коленями, в длинных шортах, в носках по колено, в панамах, очках на плюс сорок, с фотоаппаратиками на сухой тонкой шее и мириадами возрастных пятен на лице.

Добавьте сюда крупнейший перевалочный пункт под кодовым названием «Окно в Сион», через порт которого после войны было вывезено в Палестину несметное количество евреев, выживших в лагерях смерти, и это будет почти половина того, чем славится этот город.

Ещё раньше Специя носила романтичное название «Бухта поэтов», где Вагнер, Байрон и Данте были не последними людьми. Но сегодня от этой славы почти ничего не осталось, и Специя вновь превратилась в перевалочный пункт, на этот раз в национальный парк Чинкве-Терре, куда я собирался поехать завтра. А сегодня, увлёкшись прогулкой по дождливой Специи, я совершенно забыл, что ел последний раз в другом городе, и спешно принялся искать место, чтобы подкрепиться.

Сразу скажу: найти столик на ужин в приличном ресторане в дождливое воскресенье в небольшом туристическом городке, кишащем толпами туристов, мягко говоря, тяжело, я бы сказал, почти невозможно. Всё, обладающее более-менее хорошими отзывами, как правило, полностью забронировано, а идти в туристические лари, где продавали блины с нутеллой размером с зонтик, мне не очень хотелось. В итоге, начав идти по списку рейтинговых заведений, я не попал в первые два, чему потом оказался рад! Ведь в третьем заведении мне понравилось настолько, что я заплакал!

Тосканский ресторан Биф, где меня отогрели, полюбили, налили бокал Брунелло, приготовили умопомрачительный стейк из доброй кьянинской коровы и познакомили с лучшим оливковым маслом, в которое я немедленно влюбился.

Я вышел из ресторана абсолютно счастливым, чиркнул спичкой и, закурив сигару, медленно направился к отелю, чтобы завтра отправиться в путешествие к жемчужине Генуэзского залива, национальному парку Чинкве-Терре с его умопомрачительными рукотворными террасами, на которых, теснясь, стояли цветные домики.

Утром погода стала ещё хуже, и я, сокрушённо тыкая вилкой в безвкусный завтрак, совершенно не понимал, что делать. Забыть про парк и двигаться дальше в Тоскану, как я и планировал? Либо рискнуть и поехать в парк, в глубине души надеясь на то, что распогодится?

Я сидел в столовой и задумчиво смотрел в телевизор, тщетно пытаясь понять, про что идёт речь, жевал ватный сыр, запивая его кофе, и украдкой наслаждался роскошной телеведущей с равнодушным взглядом, которая явно работала не в той программе, для которой была уготована. "Вот как бы решила эта итальянская женщина, наверняка мать или чья-то любовница? Что бы она сделала?"

Разрез её блузки показался мне стрелкой. Я посмотрел по направлению, куда она показывала, и понял, что в сторону вокзала. Рука потянулась к телефону, купила билет в Омио, и я, надеясь на лучшее, отправился в парк.

В утреннем небе Специи пульсировало грозовое напряжение. Погода была неистовой, как перевозбуждённый девятиклассник на осеннем балу. А я, как тот же девятиклассник, перевозбуждённый и мокрый от рыдания неба, бежал на поезд, ведь меня ждала первая из пяти жемчужин, нанизанных на заботливую нить Юнеско, деревушка Монтероссо - моя стартовая точка в заповеднике Чинкве-Терре и его столица. Я купил на вокзале проездной, получил карту с разъяснениями и, сев на поезд...

...через двадцать минут стоял на берегу пляжа Фегина и, запрокинув голову вверх, смотрел на пускай и истерзанный временем, но прекрасно вписанный в скалу бетонный шедевр Арриго Минерби, символ Монтероссо, безрукую от времени статую Нептуна, держащего на своих могучих плечах остатки видовой террасы, разрушенной во время Второй мировой, виллы Пастине.

Как это было в начале двадцатого века...

И как это выглядит сейчас, спустя сто с хвостиком лет...

Потеряв руки, а с ними трезубец, раковину на плечах, да и саму виллу, суровый молчаливый Нептун, изо всех сил сжав между ногами свою родину, согнувшись, держит на своих плечах призрак давно исчезнувшего великолепия, заменённый в нашей современности откровенной архитектурной насмешкой, бетонным язычком, который совершенно не свойственен итальянцам, людям, в чьих сердцах много поколений горит огонёк красоты эпохи Возрождения.

Погода стремительно улучшалась. С моря подул тёплый ветерок, солнце начало продираться сквозь рваное покрывало неба, а туристы мгновенно заполнили все летние веранды, подставив под весеннее пламя изголодавшиеся по теплу лица.

Попадая на воду, солнце ответственно выполняло свою работу, раскрашивая лазурным чистую воду Лигурийского залива.

Монтероссо расцвёл!

Я зашёл в бар, купил бутылку Брунелло, перелил содержимое во фляжку и, отпив почти половину, вприпрыжку пошёл знакомиться с деревушкой, решив начать сверху, взобравшись на смотровую площадку церкви Франциска Ассизского.

Сам Франциск, добрый человек от бога, елейно улыбался собачке и отчаянно походил на Пушкина.

В его руке я усмотрел знак и, взглянув по направлению, заметил ещё выше кладбище, немедленно отправившись к нему.

Семейные склепы оказались восхитительными, а само кладбище, традиционная итальянская выставка мраморных шедевров, находящаяся на вершине горы с безупречным видом на залив, – непроходящей завистью от уровня загробной жизни местной знати.

Итальянцы даже после смерти умеют жить красиво, имея могилки вот с таким видом.

В итоге, испешеходив весь Монтероссо вдоль и поперёк, забравшись даже в спальный квартал, в котором меня чуть не покусала собака, я спустился вниз и, почувствовав лёгкий голод, дождался поезда, и поехал в Вернаццу, следующую деревушку в очереди вечных прибрежных красот, где я планировал перекусить и отдохнуть, выкурив сигару.

Уже на вокзале Вернаццы я осознал, насколько Монтероссо был просторней и комфортней. Он был большим, разбитым на районы и оттого не слишком тесным, как моя следующая деревушка, в которой найти приличный свободный ресторан на одной доступной туристической улочке длиной двести метров, которую непрерывно атаковали полчища туристов, по количеству превышающие население раз в тридцать, оказалось совершенно невозможно.

Многие путешествовали между городками на паромах...

Кто-то, заботясь о сердце, облачившись в одежду для трекинга, ходил пешком по узким дорожкам-ниточкам, ловко соединяющим все пять деревень. Например, из Вернаццы в Манаролу можно пешком дойти за два часа, за двадцать минут доплыть на пароме, или за пять доехать на поезде.

В итоге, погуляв по миниатюрной Вернацце, я сделал с десяток похожих один на другой инстаграмных кадров, параллельно пытаясь найти свободное место в ресторане. Но, так ничего и не добившись, плюнул на эту затею и, отхлебнув Брунелло, отбыл в следующую деревню, Манаролу, забыв выйти в Корнилье!

Манарола, кроме того, что невероятно красива, как и все другие деревеньки, оказалась единственной, где есть на вокзале туалет, в который, ожидаемо, стояла длинная очередь! На входе стояла смотрительница и, слушая оперу, пританцовывала с моющим средством, развесив тридцать ламинированных предупреждений о том, чего нельзя делать в её туалете. Она тщательно проверяла дату карт на посещение парка, тщательно вытирала мочу с ободка после каждого посетителя и орудовала ёршиком с таким энтузиазмом, что все с восторгом и уважением смотрели на неё, оставляя приличные чаевые. Я оставил на чай пять евро и сходил так аккуратно, как не ходил ещё ни разу в жизни! Затем, совершенно счастливый и прилично изголодавшийся, пошёл в город, который оказался ещё меньше, чем Вернацца, очень сомневаясь, что мне вообще удастся сегодня поесть.

Но к моему удивлению в одном ресторанчике мне нашли место, правда еле-еле, в зале площадью метров двадцать, который был битком. Меня посадили за миниатюрную, почти детскую табуретку за стол размером с небольшую разделочную доску. Принесли бокал вина, закуски, затем я попросил подать рыбу и, закрепив восторг ещё одним бокалом умопомрачительного Брунелло, молча улыбался, сидя в премилейшей рыбной ресторации, наблюдая за шумными итальянцами и недоумевая как им, пьющим вино литрами, жующими целыми днями макароны, ризотто и пиццу, полируя всё это тирамису, удаётся быть такими стройными и красивыми?

Я с нескрываемым восхищением наблюдал, как стройная итальяская парочка, выглядящая как модели Дольче, заказала литровый кувшин вина и по тарелке пасты карбонара, в каждой из которых лежал такой огромный клубок жирных и блестящих макарон, что из них можно было связать по свитеру, причём оверсайз!

В этих мыслях мой день перевалил за вторую половину. Я, сытый и хмельной, неспешно прогулялся по Манароле, поднялся на тропу любви, выкурил на лавочке внушительную сигару и начал двигаться в сторону вокзала. У меня оставалась последняя деревушка – Риомаджоре.

Риомаджоре оказалась последней и самой маленькой деревушкой из всех пяти. Людей было невероятно много, а я, порядком уставший, решил поскорей закончить с Чинкве-Терре, забрать в Специи машину и ехать в Тоскану.

Миниатюрная площадь, очередь туристов, чтобы подойти к перилам и быстро щёлкнуть затёртый до дыр вид – вот идея почти всех, кто приезжает в Риомаджоре, да и в сам красивый парк. Кто-то живёт в отелях с прекрасным видом за залив. Кто-то приезжает на прогулку из Специи, но каждый, даже и побывавший тут как и я, несколько раз, всё равно зачарованно смотрит на рыбацкие гавани, густо застроенные цветными башенками, выросшими в камнях благодаря человеческому труду.

Я помечтал ещё минут пятнадцать, молча глядя, как волны чавкают о берег, и уехал. Уехал всё с той же мечтательной улыбкой идиота, не сходящей с меня всё путешествие — в эпоху, в которую я был помещён, в эпоху, в которой меня ждало ещё много интересного.

Следующие главы:

Глава 6. Пиза и самое красивое кладбище на планете!

Глава 7. Природа Тосканы - сладкий сон умноженный на вечность.

Глава 8. Монтепульчано

Глава 9. Пьенца, как замысел "Идеального города"

Глава 10. Ареццо - родина Петрарки и Вазари

Глава 11. Моя Сиена! Великий собор и любимый город в итальянской Тоскане

Глава 12. Флоренция. Базилика Санта-Кроче

Глава 13. Париж. Город моего непроходящего вдохновения

Глава 14. Реймс - родина шампанского и место 25 коронаций

Глава 15. Барев дзес, Ереван!

Предыдущие главы:

Глава 1. Из Москвы в Стамбул.

Глава 2. Из Стамбула в Ниццу.

Глава 3. Лазурный берег. Грас - парфюмерная столица.

Глава 4. Сан-Ремо - родина музыкального фестиваля.

Мои проекты и соцсети:

Лавка Макса Верника: vernik.me - продажа и покупка техники Apple и предметов роскоши.

Москва, Глинищевский пер., дом 3, подъезд 4, офис 102
Телефон: +7 915 000-00-08

Подписывайтесь:

Мой канал Макс Верник на YouTube

Мой инстаграм: maxvernik 

Телеграм-канал Заметки Макса Верника: https://t.me/vernikmax